Затерянный экспресс

В свежем номере архитектурного журнала «Проект-Россия» (72) было опубликовано эссе «Затерянный экспресс». В нем архитектор Алексей Комов раскрыл тезисы, ранее обозначенные в интервью газете Союза Архитекторов России «СА» №40 — «Наследие и Ресурс». На КАП у всех желающих есть возможность ознакомиться с полной версией этой публикации, посвященной феномену «крымской архитектурной школы». Как отметил автор, для него важно «полностью донести смыслы читателям, которым близко крымское архитектурное наследие и важно сохранение уникального профессионального ресурса и потенциала архитектурного сообщества полуострова».

«Когда нечто происходит в таком масштабе,
В этом должен быть какой-то смысл».
Рэм Колхас, «Город генерик»

Берегитесь архитектурных школ во всем,
Кроме обучения инженерному делу.
Френк Лллойд Райт

Поколениям «все включено» довольно непросто понять, но для жителей гигантской закрытой страны долгое время в словах «мы едем на море!» звучала, прежде всего, крымская нота. Именно Крым, пожалуй, заключал в массовом сознании триаду «солнце, воздух и вода!». А главное: это был единый курортный регион. Не отдельная «часть побережья» внутри края, а именно целый край. Самое драгоценное у Крыма, конечно, его природа: тонкая органика и масштаб, без брутальной природной монументальности, свойственной кавказскому побережью. Именно уникальная природа, ее лечебный ресурс, который, с середины 19 века, был поставлен на поток как товар, а советское время осваивался в «промышленных масштабах», вторя конституционному праву на отдых жителей гигантской закрытой страны. Стратегическая моносистема, «заточенная» на оздоровление трудящихся от Калининграда до Сахалина. Надо понимать, тем не менее, что «добродушный зеленый великан» перемалывал не одно тысячелетие итоги пребывания человеческих формаций, и вся крымская архитектура — это симбиоз истории народов Крыма, эпох и местных материалов. Более 112 этносов и 27 народов за 10 веков дали знать о себе здесь! Всему градостроению Крыма 2,5 тыс. лет, на порядок больше, чем любому другому региону России.

Как таковое понятие Крымская архитектура — за границами конкретного стиля. Но Олег Иванов, руководитель Евпаторийского отделения Союза Архитекторов, пытается определить его суть для себя, как «архитектурно-культурный феномен, который возник в конце XVIII – начала XX веков с дворцово-дачной застройкой, затем продолжился «высокой стилизацией» ампира 50-х». Ампирное советское наследие связано, в первую очередь, с послевоенным восстановлением региона. Довоенное советское зодчество сохранилось либо локально, в ограниченном количестве, либо дошло до нас перестроенное и снабженное «ампирными одеждами», как например биоклиматическая станция на набережной Горького в Евпатории Бориса Белозерского (1931 г.).

Архитектурный облик Крыма во время войны трагически пострадал: например, 85% санаторного фонда той же Евпатории было руинировано, а что говорить про разрушенные до основания Севастополь или Керчь. В 40-50-е инфраструктура Крыма воссоздавалась мэтрами советской архитектуры: от Леонида Полякова до Ивана Жолтовского.

«Они все как иконы были, а сами крымские архитекторы составляли только 10%», – по словам Анатолия Митюнина, гуру крымской архитектуры, активно строившегося при разных формациях.

Так есть ли «Крымская архитектурная школа» и, если да, то где она сейчас? Несмотря на то, что местные проектировщики, признаться, очень застенчиво реагируют на этот вопрос, «крымская школа», безусловно, есть!

В 60-х годах локомотив домостроения разогнался, перейдя и в Крыму на «типовое топливо» строительства и проектирования курортных объектов. Большинство профсоюзов и министерств на всесоюзном и республиканском уровне стремились иметь свои санатории или оздоровительные пионерлагеря на полуострове. Расширялась линейка профильных лечебниц непосредственно от Министерства Здравоохранения. Как результат наращивания темпов и объемов был создан КрымНииПроект – «Крымский экспресс» домостроения с филиалами по всему полуострову: от Севастополя и Евпатории, до Ялты и Керчи. Единая методика, при местных подходах к ее использованию – зачатки современной крымской школы.

«В Крым тогда стекались проектировщики со всего бывшего Союза, – вспоминает Анатолий Митюнин, – КиевЦниэп, ЛенЦниэп, все «цниэпы» московские, курортпроекты, Новосибирск даже присутствовал, все институты страны формировали крымскую «школу». Получалось двойное, а то тройное авторство объектов: извне авторы «букварей типовых элементов» из ведущих проектных курортных институтов, а внутри – местные архитекторы, адаптировавшие «типовые решения» или сопровождавшие столичные проекты. «Коренные специалисты» знали, а главное чувствовали все важнейшие физические условия, инженерные и природные особенности участка», – говорит Игорь Василевский автор знаменитого пансионата «Дружба» (1985 г.). Интересно, что тогда в Крыму появился пример опосредованного, но мощного «сочинского вторжения» - знаменитая гостиница «Ялта-интурист» Анатолия Полянского (1977 г.), сделанная в масштабах и схемах «Жемчужины» Олега Горячева для Сочи (1973 г.).

«Инопланетный корабль «Ялты» разрушил тогда, конечно, ялтинский масштаб, – подчеркивает Владимир Дегтярев, зам.директора по градостроительству и архитектуре КрымНииПроекта, – и началось накопительное наступление на ландшафт Крыма. Открылись шлюзы, которые уже не закрылись: показали, что можно теперь волево «проминать» архитектурой природу, а не подстраиваться. Но, удивительно, как сейчас логично воспринимаются панельные дома А. Белоконя на Чайной горке в Ялте, а вначале безумно выпирали вставными клыками. Поменялся масштаб, город подрос и, просто, человек привыкает. Они вросли в контекст. И в них, по прошествии времени, оказывается больше здравого смысла, благодаря жесткой нормативной политике. Смотришь на гостиницу Ялта и видишь, как с любовью сделано и ландшафт раскручен. Никто после нее и пансионата «Дружба» не приблизился по качеству комплексного решения к тому, что было в советский период».

В 80-х годах крымским архитекторам стали доверять проектирование авторских объектов, от них уже зависел изначальный и конечный продукт. Яркие примеры: Дворец культуры профсоюзов (1984 г.) А. Р. Митюнина и В. И. Дегтярева в Симферополе или санаторий «Победа» (1985 г.) А. Тинякова и Е. Чубенко в Евпатории. К 1991 году «школа» созрела. Тогда к двуединой формуле местной архитектурной идентичности «КрымНииПроект»+Союз Архитекторов» добавилось и третье слагаемое: учебная база региона. В Симферополе была основана кафедра Архитектурного проектирования на базе Крымского института природоохранного и курортного строительства. «На ежегодных смотрах архитектурных дипломов, – вспоминает архитектор-симферополец Андрей Ткачук, – Крымский вуз выделялся своей яркостью и смелостью, граничившей с наглостью  и дерзостью».

Часто звучало в полемике после развала СССР: «Крым оставили, им никто не занимался: Москва забыла и ушла, а Киев просто не тянул». Но если взглянуть трезво, ведь благодаря «затерянности» полуостров отчасти и сохранился. Дело не только в природных ресурсах, которые «отдохнули» – так, например, говорят, вода стала чище и т. п.

Прежде всего, ресурс человеческий и профессиональный. Оторвавшись в 1991 году от «советского материка», Крым обнаружил себя в открытом океане рынка и новой государственности действительно «затерянным миром».

В новых условиях факторы курортологии тогда автоматически исчезли из приоритетов, главенствующим ресурсом стала цена земли, а ее «элитным месторождением» логично предстал престижный Южный берег. По словам Павла Зюзикова, руководителя старейшего ялтинского бюро АрхСтройСервис: «Южный Берег, это отдельная территория, сосредоточение объектов повышенного ценового диапазона. С советских и царских времен статус территории был «аристократичный». Поэтому люди, которые в наши дни имеют амбиции здесь присутствовать, обладая земельным участком, просто подтверждают свой статус. И при этом, у нас не строилось на ЮБК реальных крупных инфраструктурных объектов. В основном гостиницы или жилье. Жилье, замаскированное под гостиницы, либо гостиницы, замаскированные под жилье».

«Первое время, – рассказывает Владимир Дегтярев, председатель САРК САР, заместитель директора по градостроительству и архитектуре института «КрымНИИпроект», – правила были советские даже в капиталистическом окружении: оформлялся акт выбора участка, проектировалось здание на нем, уточнялись его границы, в соответствии с проектным решением. А потом, когда уже фиксировалась площадка, делался отвод для сдачи в аренду и т. д.

Как только вышли новые кодексы, земля как товар, стала приходить до проектирования через девелопмент, и началось…».

«В советское время, у нас был очень строгий генплан и типовые серии, – на примере генплана Ялты продолжает и архитектор Павел Зюзиков, – Среда была монотонной, но создавалась комплексно. Строились и магазины, и детские и дошкольные учреждения, и жилье в том числе. Потом, когда все изменилось, генплан конечно был, но работал совершенно избирательно. На этой площадке, к примеру, не было никакого объекта в генплане, но инвестор заказывал проектировщикам соответствующее градостроительное обоснование. При утверждении оно вносилось уже в генплан в виде корректировки. Возникали совершенно неожиданные объекты, которых в изначальном генплане и близко быть не могло. Брались свободные от застройки участки, при том, что земли на ЮБК очень мало».

Крымские архитекторы сами признаются, что в период выживания, работали только оглядываясь назад. Но в первое десятилетие нового века пришло внутреннее осознание: все навыки «живы», и есть что предъявить.

Такого скромного и педантичного отношения к самому ремеслу у нас уже и не встретишь. Это что-то из прошлого, той школы, которую у нас уже утеряли, разбазарили. А здесь она жива – это драгоценное наследие и потрясающий ресурс одновременно: вот он, «крымский затерянный экспресс». Проектируя свои объекты, они уже адаптировали не просто «типовые решения», а сопровождали международные проекты. Яхт-хаус в Форосе от Робина Монотти под надзором Андрея Ткачука, некрупный, но знаковый пример «новой школы». Строящийся пансионат «Мрия» Нормана Фостера для Сбербанка в Понизовке – зооморфный потомок «сочинского вторжения» с крымской парадигмой «фасада крыш».

Будущее архитектуры полуострова архитектор Олег Иванов видит по-своему счастливым, но «только в том случае, если она будет органической потребностью, как архитекторов, так и для жителей. А уникальность её будет в слиянии с удивительно тонким природным ресурсом. Посмотрите на деревья склонов гор Южного Берега. Издали – шикарная сосна во «взрослых» пропорциях, а подойдите ближе – «подросток» в полтора метра. Какая грация масштаба и материал для работы!».

У Крыма – своя специфика, своя органика. Существует преемственность и сообщество. Вместо пресловутых СРО у крымских профессионалов в «недавней жизни» были именные лицензии: это гораздо более уважительное отношение к зодчему. Крымские архитекторы опасаются в «новых условиях»: пока они будут заниматься вынужденным обустройством и интеграцией, в Крым зайдут крупные корпорации, которые их заведомо подомнут. Необходимы поддержка и условия. А крымчанам, в любом случае, придется вступать во взаимоотношения с монстрами архитектурно-строительного комплекса, чтобы не дать навредить, усилиями своего второго уникального ресурса – человеческого, своей «Крымской школы».

Фото: Николай Васильев
1. «Охотничий дом» князей Юсуповых в селе Соколиное, арх. Н. Краснов, 1911 г.
2. Корпус №2 санатория ЦК ВКП(б) «Красное знамя» («Дюльбер») в Мисхоре, арх. Б. Белозерский, 1938 г.
3. Дворец Культуры Профсоюзов в Симферополе, арх. А. Митюнин, В. Дегтярёв, 1984 г.
4. Панорама в честь 50-летия обороны Севастополя, арх-инж. И. Энберг, 1904 г.
5. Пансионат «Дружба» под Алуштой, арх. И. Василевский, Ю. Стефанчук, инж. Н. Канчели, 1985 г.
6. Санаторно-курортный комплекс «Mriya Hotel and Resort Complex» для Сбербанка в Понизовке, арх. Foster+Partners, Tabanlioglu, (строится) 2014 г.
7. Гостиница «Ялта-Интурист» в Ялте, арх. А. Полянский, Н. Мошкунова, инж. К. Васильев, Я. Духовный, 1977 г.
8. Проект пригородного автовокзала в системе с ж/д вокзалом в Симферополе, арх. А. Ткачук, инж. В. Арабей, 2013г.